Почему люди не выходят на улицу ночью? Там совсем нечего делать! Лишь шепчет кто-то, да чёрные тени прогуливаются. А утром полно всяких дел, и жаль было бы откладывать их из-­за ночной прогулки.

Но в этот поздний час вниз по холму кто-то идёт. Даже спешит — переваливается с ноги на ногу, катится, будто мячик под горку. Чёрные ёлки гнутся к дорожке. Огонь фонаря мелькает меж толстых деревьев. В каплях смолы звенькают жёлтые искры.

Вниз по дорожке бежит Гуума. Что­-то бормочет себе под нос, торопясь, спотыкается, волочёт сумку из старой рыбацкой сети, в ней что-­то дребезжит и позвенькивает.

Вот деревья расступаются. Дорожка, перепрыгнув через узкий пляж, уходит в воду ступенями из отполированных, заросших зелёной бородой камней. В последний ввинчено ржавое кольцо, оно держит на привязи расписную парусную лодку.

Звякает цепь, плюхает по чёрной воде весло, уходит в пучину за горизонтом солнце. Лёгкая лодка бежит прочь от берега, и ещё виден фонарь на её мачте, но смотреть на мигающий огонёк уже некому — все давно отправились спать.

Гуума держит путь в открытое море, всё дальше от берега, всё ближе к горизонту. Старая морская карта разложена перед ним. В центре карты — странный прибор. Ощетинившийся иголками стрелок, он деловито следит за звёздами, проверяет направление ветра и, кажется, даже считает волны, что бьются об нос лодки.

Гуума не смотрит по сторонам. Он ловит малейшие повороты стрелок и, отвечая им, правит курс лодки своим длинным тонким веслом. Вдруг, в ночной тишине, хитрый прибор трижды звонит колокольчиком.

Лучшие подруги, Мгла и Тишина, — укрыли мир тёплым, плотным одеялом. Кажется, будто лодка парит в пустоте между небом и морской пучиной. Не видно ни звёзд, ни луны, как вдруг — Тук, Тук-тук, Тук — раздаётся по борту лодки и всё море озаряется лёгким потусторонним свечением.

Странный, невиданный флот обступил его со всех сторон. По морю идёт флотилия судёнышек, лодок и плотов всех форм и размеров. Покачиваясь, в них спят удивительные полупрозрачные звери. Коты и лисицы, мыши и зайцы, невероятные птицы и загадочные насекомые, а ещё и такие существа, которых раньше никто никогда не видел.

Необычны сами странники, удивителен их транспорт. Шлюпки и лодки, плоты из стволов невиданных деревьев, льдины, пузыри, связки плодов, резные чаши и пенные шапки — всё, что может держаться на плаву, — транспорт для лунного путешественника.

Сила, ведущая их, — загадочна. Ни малейшего ветерка не скользит по поверхности моря, но лодки идут так ровно и слаженно, что кажется, будто каждая из них тонкой паутинкой привязана к яркому серпу месяца и скользит за ним по чёрной глади.

Но вот Гуума замечает маленькую лодочку: в ней спит лисёнок с большими ушами. Низкие борта черпают воду. Притопленная уже до самых краёв, она отстает от размеренного хода флотилии, водовороты увлекают её в медленном кружении, и с минуты на минуту она может пойти ко дну.

Приблизившись, очень аккуратно, вытянутыми, насколько хватило сил, руками, Гуума в пригоршню зачёрпывает лодочку вместе с холодной чёрной водой.

Гуума очень спешит. Флот лунных странников неудержимо удаляется; слабо поблёскивая, проплывают мимо последние лодки.

Мокрыми пальцами он пытается нащупать трещину или дыру в лодке, но она наполняется водой так быстро, что найти пробоину никак не удаётся.

Решать надо очень быстро. Либо последовать за ними дальше в море, глубже в ночь — пытаясь чинить лодочку на ходу, или вернуться домой и уже там что-то придумать. Долго думать времени нет, Гуума с силой дёргает канат и поднимает свой расписной парус.

Тропинка вьётся вверх по холму, мелкие камушки хрустят под ногами, ёлочные лапы хлещут по мокрому лицу. Скорее домой!

Первый луч солнца пробивается из­-за кромки дальних гор, лисёнок с лёгким звоном и тихим шипением начинает таять в воздухе. Гуума, задыхаясь, спотыкаясь, кое-как добегает до входной двери и захлопывает её за собой так быстро, что даже самый маленький и резвый солнечный зайчик не успевает заскочить внутрь.

Комната погружается во мрак.

На столе валом лежат потрёпанные свитки и старые книги. В одной из них, раскрытой на середине, старый моряк рассказывает о ночных скитальцах, увидеть которых считается несказанной морской удачей. В другой книге — массивной лоции — отмечены места, где в разные годы моряки ожидали появления ночной флотилии. В третьей — зарисовки, рассуждения о магической природе лунных странников, их связи с океаном, отливами, приливами, материей лунного света и другими загадками без отгадок.

Полная приключений ночь закончилась. Посреди мрачной комнаты слегка светится Лунный лис, и этот колеблющийся на волнах огонёк окончательно сморил Гууму. Он проваливается в глубокий сон.

Во сне клубится туман. Сквозь мутную дымку проступают скалистые берега из полупрозрачного кварца. Море тихо и неподвижно, в небе плещется северное сияние. В своей лодке Гуума плывёт по лунной дорожке, под ним — чёрная морская бездна. Оттуда, из глубины, кто-то движется ему навстречу. Это спрут. Его огромные глаза закрыты, могучие щупальцы почти неподвижны.

Совсем недолго плывут они бок о бок, но подводный исполин опускается обратно в чёрную бездну, а лодка несёт Гууму дальше — к острову. В его центре курится вулкан, пускает в небо кольца розоватого дыма. На берегу спит огромная птица. От игры ветерка в её перьях льётся тихий звон. Лёгкие искры танцуют и гаснут в чёрных волнах. Гуума огибает остров, и там его встречают они — вечно спящие в своих надёжных лодках, его соплеменники. Безмолвное племя, никогда не видавшие солнца жители ночной стороны Земли...

Гуума проснулся в самый разгар жаркого дня. В комнате сумрачно и душно. Разгоняя остатки странного сна, из блестящей бумаги он вырезает луну и звёзды, и отражённое в них тёплое свечение лунного странника танцует по комнате в такт волнам.

Ремонт лисьей лодки не занял много времени. Сложнее было разобраться, что делать дальше. До самого позднего вечера Гуума раздумывал, отправиться снова в море или оставить лисёнка себе?

Он решил так — то, что в море удача и подарок судьбы, — на сухом берегу лишь вчерашний сувенир.

Железное кольцо звенькнуло о камень, весло плюхнулось о воду, парус вновь горделиво надулся, унося лодку вдаль от ночного берега.

И вот трижды прозвонил колокольчик, волна накатила на борт, темнота сжалась в чернильный сгусток. Сон накатил неожиданно, и глубинный спрут, коронованный прозрачным кристаллом, снова поднялся из глубин. В тумане порхают искры, лодку кружит чёрный водоворот, молчаливые птицы возвышаются над чёрной гладью тихого моря.

Тук. Тук-тук. Тук — Гуума открыл глаза. Как и в прошлый раз, величественная лунная эскадра шла перед ним. Он перешёл на нос лодки, взял весло, поставил лисёнка на самый край, протянул весло с хрупкой ношей, так далеко, как только смог, и маленькая лодочка заскользила от него прочь.

Стоя на носу своей шлюпки, долгим взглядом он провожал лунную эскадру, и на миг ему показалось, что где-то там, среди множества плотов и судёнышек, плывёт, забывшись в вечном сне, в белой, похожей на птицу лодке — Гуума, такой же, как он сам.

Но видение растаяло, и тихая ночь окутала мир.